— Просто скажи мне, — хрипло попросила Доркас, — Ты знал?

Начинался ноябрь: ветер царапал своими ногтями по коже, пытаясь добраться до сердца и заморозить его насмерть. Он просто не знал, что замораживать уже нечего. Все уже само замерзло. Почти все.

Амикус нашёл Доркас на этой поляне час назад. И почти час он молча сидел рядом с ней. А когда он попросил её пойти с ним в дом, она выдавила из себя этот вопрос. 

Он знал, что она спросит. Врать не хотелось, но говорить правду было ещё труднее. Безысходность накатила на него как цунами. Он все разрушил. Абсолютно все.

— Знал, — Доркас отрыла рот, задыхаясь. Она до последнего надеялась, что ошибается. 

— Почему? — она ударила Амикуса, — Почему ты не предупредил их?

— Потому что каждый сам за себя, До, — он посмотрел на неё: такая красивая и такая несчастная, — Спасая своих — убиваешь других. Они бы убили нас, если бы я помог Поттерам, — Амикус взял её лицо в ладони, но Доркас вырвалась, — Мне жаль.

Доркас вскочила на ноги и толкнула Амикуса. Он пошатнулся, но остался в сидячем положении. 

— Они были «своими»! Они были моими друзьями! — Она остановилась, делая глубокие вздохи, потому что «были» слишком сильно жгло язык, — Они помогали мне, поддерживали меня. Мы дружили с первого курса. Это ты виноват! Ты — убийца!

— Я не убивал их, До… —Доркас влепила ему пощечину, и Амикус не смог договорить. 

Он сидел, тупо смотря в её разъяренные глаза. Даже не стал потирать место удара. Пусть болит. 

— Ты мог их спасти, но ты предпочёл повести себя как трус, — Доркас выплевывала эти слова с такой яростью, что Амикусу показалось, будто где-то, под грудой льда, болезненно сжалось его сердце.

— Зато мы живы, — спокойно произнёс он. Доркас сжала руки в кулаки.

— Я бы лучше умерла, Амикус. Лишь бы не стать такой же жалкой как ты, — эти слова были самым болезненным ударом. Они пробили весь лёд и впечатали его осколки в глубины. 

Они молча смотрели друг на друга. Доркас хваталась за свою ярость, изо всех сил пытаясь удержаться от падения в пропасть. А Амикус уже упал и теперь замерзал, истекая своей болью. Медоуз — единственное, что он видел оттуда, кроме бесконечной мглы. 

— Прости меня, — сказал он, протягивая ей руку.

— Ты же знаешь, что не прощу, — прошептала Доркас, — Я тебя ненавижу. 

И тогда она упала следом.