Страшно.

Урок трансфигурации на секунду прерывается, когда из соседнего кабинета доносится раздирающий внутренности острыми когтями крик боли, и ты видишь, как на одно краткое мгновение профессор Макгонагалл теряет самообладание, видишь, как ее лицо искажается от гнева и страха, видишь, как белеют костяшки ее пальцев, со всей силы сжатых в кулак… Но вот крик прекращается так же резко, как он начался, и урок возобновляется, словно ничего не произошло. А ты сидишь, не смея поднять глаза и посмотреть на сокурсников, скованный собственным страхом и мучительной беспомощностью – ведь если даже профессор не в состоянии прекратить тот ужас, что творится в школе, и вынуждена мириться с чужими правилами, то что можешь сделать ты?

Страшно.

Первое, на что ты натыкаешься взглядом, открыв глаза – сияющий стерильной белизной потолок. Попытка подняться на локтях и осмотреться заканчивается неожиданно вырывавшимся из твоего рта мучительным стоном и медленно растекающейся по всему телу ноющей болью. Ты резко опускаешься обратно на кровать, но все-таки понимаешь, где находишься – Больничное крыло. Воспоминания о произошедшем без предупреждения накрывают тебя мучительной волной, и первое, что ты чувствуешь – приливающий жаром к щекам стыд. Далеко не для всех первый круциатус заканчивается обмороком и посещением Больничного крыла – не для тех, кто достаточно силен. Но это чувство очень быстро проходит, сменяясь паникой и отчаянным желанием сбежать куда-нибудь подальше – вот только в этом мире безопасных мест больше не существует. Поэтому ты стискиваешь покрепче зубы, прикрываешь глаза, игнорируя текущие по щекам горячие дорожки слез, и отчаянно вцепляешься пальцами в простыню, пытаясь смириться с такой простой, но такой пугающей мыслью: ты – трус, и в новом мире тебе придется научиться с этим бороться.

Страшно.

Мастер-класс от самого директора Хогвартса, убийцы величайшего мага современности, правой руки Того-кого-нельзя-называть – это дорогого стоит, правда? Ты чувствуешь, как к горлу комом подкатывает тошнота, и отчаянно пытаешься удержать в недрах своего желудка то немногое, что успел съесть за завтраком. Ненависть смешивается с текущей по твоим жилам горячей кровью, с каждым новым витком оседая на твоем сердце злобой и отчаянным желанием мести. Д и р е к т о р Снейп в сопровождении своего верного помощника, сально ухмыляющегося Амикуса Керроу, весьма доходчиво показывает юным волшебникам и волшебницам, что Темная магия не ограничивается одними лишь непростительными заклинаниями. Когда очередной взмах палочки и сопровождающие его хладнокровные, монотонные объяснения заканчиваются лужей крови и вырывающимся из горла твоего сокурсника криком ужаса и боли, ты непроизвольно дергаешься вперед, лишь в последний миг остановленный чьей-то рукой. 

Страшно.

Ты замер посреди пустынного коридора Хогвартса, держа в чуть подрагивающей руке волшебную палочку и чувствуя, как гулко стучит в твоей груди скованное железными цепями ужаса сердце. А напротив тебя стоит он – твой лучший друг, человек, который был с тобой рядом с самого первого дня в этой школе, с которым вы прошли так много, что, кажется, он уже успел стать неотъемлемой частью тебя самого. Его движения чуть неуклюжи и скованны, а глядящие куда-то в сторону глаза кажутся бездонными, пустыми колодцами потухшей души. Стоящие чуть поодаль слизеринцы мерзко хохочут, глядя, как вы направили друг на друга палочки, улюлюкают, подзуживают тебя, предвкушая грандиозное представление. Тебе хочется что-то крикнуть, достучаться до разума твоего друга, сделать хоть что-нибудь – только бы этот ужас прекратился. Только бы вернуться всего на десять минут назад и свернуть в другой коридор. Только бы проснуться в своей теплой постели в родительском доме и понять, что все произошедшее за последние месяцы – лишь жуткий кошмар… Но реальность не хочет отступать, и вот твой лучший друг, на которого только что, у тебя на глазах наложили империус, начинает метать в тебя заклинание за заклинанием, а ты ставишь щит за щитом, уворачиваешься, загнанным кроликом мечешься по всему коридору под громкие, насмешливые предположения того, когда же ты все-таки сдашься и начнешь бороться за свою жизнь. Но ты не можешь. Лучше круциатус. Лучше авада. Но только не то, чего они добиваются… 

Страшно.

Тебе, твоему однокурснику, девочке из другого факультета, старосте, строгому декану, призраку, который и так уже мертв, древнему старцу из картины на пятом этаже, всегда приветливо улыбающемуся профессору, а может, даже директору Хогвартса, которого ты ненавидишь всей душой – вам всем страшно. Страшно до дрожащих пальцев рук, страшно до потери рассудка, страшно так, что, кажется, еще немного – и этот страх ядовитым туманом просочится в твою кожу, отравит тебя изнутри, злобными пастями выест все то, благодаря чему ты до сих пор держался. И в тоже время страх – это то, что продолжает двигать тебя вперед в отчаянном желании защитить себя и близких, родных, любимых, а может, и совершенно посторонних тебе людей, потому что это чертовски страшно – видеть чужие мучения. Видеть чужую смерть. 

Страшно.

Да, тебе страшно.

И это нормально.

Это то, что делает тебя живым.

Главное – продолжать делать все, чтобы страх не завладел тобой, продолжать бороться с ним, продолжать шагать дальше вопреки ему, не поддаваться тихому шепоту тьмы у твоего уха.

И тогда ты сможешь не просто существовать.

Тогда ты сможешь продолжать жить, пока бьется твое сердце.