Когда Андромеда Тонкс гуляет с маленькой дочерью, она не может не изумляться способностям Нимфадоры. Малышка Дора смотрит на ясное синее небо, и ее глаза приобретают такой же ясно-синий цвет. Она видит цветущие одуванчики — и ее короткие пушистые волосы становятся цыплячье-желтыми. Дора хлопает ладошками по воде ручья, пугает гревшуюся на камне лягушку, та с недовольным кваканьем скачет прочь — и Дора радостно хохочет, а между пальчиками появляются перепонки, как у лягушки, и теперь хлопать по воде еще веселее. Она гладит котят, повторяя их носы и делая зрачки вертикальными, она играет в птичек, копируя их клюв, играет в рыбок, делая свои глаза круглыми и серебристыми, а личико — вытянутым, как у русалок из Черного озера. Для неё всё чудо, всё праздник, она живая и яркая, как сама природа, она радуется всему, и Андромеда радуется вместе с ней.

Когда Андромеда Тонкс узнаёт, что её веселая неловкая Нимфадора станет самым юным аврором Министерства, членом Ордена, да еще и протеже самого Аластора Грюма, она не знает, печалиться ей или радоваться. Она понимает, что способности дочери незаменимы в работе аврора, но также понимает, что отныне её дочь ежедневно будет в смертельной опасности. Её муж молча обнимает Андромеду за плечи и прижимает к себе. Они понимают друг друга без слов, слова здесь совершенно лишние.

Когда становится ясно, что война, до сих пор надменно проходившая мимо двери Андромеды Тонкс, теперь лично стучится в неё рукой уверовавших в Избранного, Андромеда с каменным лицом открывает дверь и впускает её. Смешно было надеяться, что её странная семья останется в безопасности в такое время, и Андромеда соглашается сделать всё, чтобы война не стучалась в другие двери других странных семей. 

Когда начинаются преследования магглорожденных, Андромеда сама собирает рюкзак для мужа. Всю ночь они сидят на кухне, и она спрашивает, все ли защитные и охранные заклинания он помнит, не забыл ли глушащие и заметающие следы заклятия, не перепутает ли одни с другими. Нет, уверяет её Тед, он отлично сдал Заклинания в Хогвартсе, и они пускаются в воспоминания многолетней давности, и сидят так долго-долго. Они шутят и смеются, бесконечно пьют чай из маленьких чашек, но они оба знают, что это не семейные посиделки с уклоном в ностальгию, это прощание. И когда широкая спина Теда Тонкса исчезает в предрассветном мраке, Андромеда еще долго стоит на пороге, всматриваясь во тьму, только что поглотившую мужчину, ради которого она однажды изменила всю свою жизнь. И, конечно же, слёзы по ее щекам катятся исключительно из-за того, что она сильно напрягает глаза.

Когда в жизни её дочери появляется мужчина, Андромеда в растерянности. Когда она узнаёт, что это за мужчина, она весь вечер сидит в тихой опустевшей кухне, глядя в никуда. Все новости ей приходят от других людей, её маленькая Нимфадора уже давно не маленькая, её часто и подолгу не бывает дома из-за заданий Ордена и вылазок в самую гущу событий, и теперь, когда ей больно, она больше не плачет и не бежит к маме, чтобы та поцеловала «бо-бо». Андромеда не уверена, плачет ли её дочь теперь вообще когда-нибудь. Она смотрит в одну точку, немного сожалея о том, что никогда не была мамой-подругой для своей дочери, и свои беды Дора изливает другой женщине. И когда Дора однажды приходит домой, встрёпанная, с царапинами на лице и руках и с разбитым сердцем, и с ней вдруг случается нервный срыв, и она плачет, громко, надрывно, Андромеда плачет вместе с ней, прижав её к себе и гладя по волосам, которые больше не могут менять цвет.

Когда её дочь говорит, что этот побитый жизнью молодой мужчина со взглядом столетнего старика — её жених, Андромеда благословляет их, не раздумывая. Среди этой войны должно быть место, где ей будет хорошо и спокойно, а я не всегда буду с ней — вот что она повторяет себе, хотя глубоко внутри она знает, что немножко кривит душой. Однако она находит человека, который организует эту незаконную свадьбу, и платит за это баснословную сумму.

Когда незнакомая сова приносит записку, где сказано, что её Теда больше нет, Андромеда не верит и со злостью вышвыривает птицу за дверь. Это враньё, чистое враньё, её Тед слишком умен, слишком ловок, чтобы попасться и проиграть какому-то отребью, каким-то Егерям, он не мог попасть в засаду, не мог, не мог, не мог, нет, они врут, они всегда врут… Так шепчет она в плечо Нимфадоре, которая прижимает её к себе, и они обе плачут.

Когда её дочь вдруг остается одна, ожидающая ребенка, совершенно растерянная, Андромеда запрещает себе плакать. Холодно и жестко она говорит Нимфадоре, чтобы и она не смела плакать. Пока они вместе, они справятся, выдержат и воспитают её внука. Никаких слез, Нимфадора. Помни, ты наполовину Блэк, а Блэков так просто не сломишь. 

Когда Римус появляется на пороге Андромеды Тонкс, она молча впускает его. Её дочь со своим мужем долго-долго сидят на кухне, и Андромеде слышно, как они то разговаривают, то громко спорят, то звон разбитой маленькой чашки, из которой они только что пили чай, то снова тихий разговор. С её души падает огромный камень, и в ней рождается крошечный, совсем нежный и хрупкий росточек надежды.

Когда внук Андромеды Тонкс появляется на свет, это становится одним из лучших событий в её жизни. Этот апрельский день не отличается ни особо солнечной погодой, ни хорошими новостями «Поттер-дозора» из старенького радио. Но она помнит этот день как наполненный светом и счастьем, потому что при взгляде на измученную, но радостную мать, на ошалевшего от восторга свежеиспеченного папашу, понявшего, что сын родился совершенно здоровым, на яркий чубчик новорожденного крохи нельзя не быть счастливым. Росточек её надежды становится чуть-чуть крепче.

«Я назову его Тедом,» — говорит Дора, нежно целуя сына в лазурную макушку, и Андромеда чувствует, что ей становится трудно дышать. Она сдавленно извиняется и выходит из комнаты, чтобы успокоить чувства. Тед. Тедди. Да, это замечательное имя, почему нет. Его дедушка был бы рад. Андромеде требуется сделать несколько глубоких вдохов, чтобы эмоции не взяли верх.

Когда майским серым утром безразличный Министерский патронус появляется посреди ее гостиной и говорит, что её дочь и зять не вернутся домой (… неоценимая услуга… вечно будем помнить… бесценный вклад… волшебное сообщество благодарно...), ноги Андромеды подкашиваются. Она сидит на коленях на полу и воет, воет в диванную подушечку, которую когда-то вышивала её дочь Нимфадора корявой гладью. Её дочери нет, её семьи больше нет, больше не существует её яркой девочки, потеряно единственное, что поддерживало её после гибели мужа, связывало её с той жизнью, которая теперь кажется чем-то далеким и словно бы выдуманным. Больше ничего нет, только боль, от которой теряешь рассудок. Андромеда не может плакать громко, ведь рядом в колыбельке спит её маленький внук, но сердце её разрывается, и она кричит в эту подушечку, выплакивает всё горе, причиненное ей этой войной, и её слезы омывают каждый камень в её душе, который появился оттого, что она слишком долго была сильной и несгибаемой. Маленький росточек надежды вырван с корнем, и больше ничто его не спасёт.

Когда ярким летним деньком посеревшая и осунувшаяся Андромеда впервые отправляется в долгую прогулку с крошкой Тедди, она безразлична ко всему. Всё это время она просто делала то, что нужно делать, чтобы младенец был здоровым, сытым и спокойным, она была как заводная кукла, будто её телом управлял кто-то другой, а сама она иногда наблюдала за ним со стороны. Вокруг сияет яркая живая природа. Кошка вывела на первую охоту двух серых котят, и они теребят желтые одуванчики. В кустах заливаются пением птички, которые больше не разлетаются от вспышек внезапных заклятий. Спокойно журчит ручей. Андромеда устало опускается на скамью, чувствуя себя постаревшей на несколько веков. Малыш в коляске с необычайно серьезным видом смотрит, как по ярко-синему небу бегут кудрявые облака, и его глаза приобретают такой же веселый синий оттенок. Андромеда слабо усмехается. Сорвав одуванчик, она показывает его внуку. Крохотные пальчики тянутся к цветку, и короткие пушистые волосы мальчика становятся цыплячье-желтыми. Андромеда берет Тедди на руки и нежно прижимает к себе. Впервые за долгое время она по-настоящему улыбается. И она чувствует, как в ней снова просыпается жизнь и надежда.