Джеймс

Он безумно волновался, когда кто-то заболевал. Один неосторожный чих, и в нём просыпалась мамочка-наседка. Первым делом он силком укладывал больного в кровать. Лили, к своему ужасу, однажды познала это не себе. Затем он внимательно следил за тем, чтобы все лекарственные средства были выпиты без увиливания. Так же он настаивал на кормлении с ложечки. Чай входил в список обязательных ритуалов. Потому что, ну правда, у него были два сорта британского и индийского чая и он бы не пожалел его для больного. Когда процедуры были окончены, Джеймс садился рядом с выздоравливающим другом и проводил с ним большую часть дня, постоянно спрашивая, не нужно ли ему что-нибудь или не мёрзнет ли он. Через две недели после выздоровления пациента, он всё так же продолжал вести себя, как заботливая мамочка: 

— Бродяга, ты уверен, что всё в порядке? На мой взгляд, твоё лицо слишком розовое.

Сириус

Он перенял много привычек у Джеймса, касающиеся ухода за простывшим другом, но не все. Как и Джеймс, он затаскивал больного в постель, укрывал его одеялом до самого подбородка, потому что ЭТО ПРАВИЛЬНОЕ РЕШЕНИЕ. Когда с чаем и лекарствами было окончено, он всё так же продолжал навязчиво опекать друга. Он считался лучшим человеческим одеялом Хогвартса. Поцелуи и поглаживая, по его мнению, лучше всего помогали бороться с гриппом:

— Но, Ремус, ты выглядишь таким взъерошенным и милым прямо сейчас. Как я могу не поцеловать тебя? Это для лечения, да.

На следующий день он присоединялся к больному, подхватив грипп от поцелуя, и вопрошал, почему же так случилось.

Ремус

Он был противоположностью Джеймса. Да, он очень переживал, но не знал, как выразить это. Поэтому он просто заталкивал больного в постель, а потом смотрел на него из самого дальнего угла комнаты. И Сириусу во время болезни приходилось звать Джеймса.

— Лунатик меня обидел, Джейми. Иди сюда и люби меня.

Обычно за этими обвинениями следовала подушка, которая удивительно метко впечатывалась в лицо Сириуса.