Хотя на нежно-голубом небосводе не видно солнца, обросший ярко-зеленой травой холм наполнен светом, и кристальной чистоты роса задерживает в себе неизвестно откуда берущиеся лучи. Крепко зажмурившись, Северус глубоко вдыхает удивительно свежий воздух. Как же давно он не чувствовал себя таким живым – с тех самых пор, как пятнадцатилетним мальчишкой сидел на берегу Черного озера и завороженно слушал звонкий девичий смех. Весь парадокс происходящего наполняет его сознание странным, таким несвойственным ему весельем – кто бы мог подумать, что Северус Снейп почувствует себя по-настоящему живым лишь после смерти? Да, он знает, что мертв, помнит холодную ярость Волдеморта, помнит впившиеся в шею клыки Нагини, помнит боль и страх – но не перед смертью, нет, лишь перед тем, что так и не выполнил последний висевший за его спиной долг. Помнит свое облегчение при виде мальчишки и последние попытки собрать воедино остатки сил, чтобы сделать последний рывок – отдать воспоминания. А еще глаза. Он помнит ее зеленые глаза, что сопроводили его последний вдох в том мире.

Эти мысли и воспоминания проносятся в голове, но не приносят никаких эмоций, не трогают сознание, а странное веселье испарилось так же незаметно, как и пришло. Спокойная тишина этого места обволакивает и приносит умиротворяющий покой – такой долгожданный покой. Не хочется думать и анализировать, не хочется выяснять, где он находится – почему-то кажется, что вслед за этим пониманием придет потребность опять что-то решать, а ему этого хватило при жизни. Хотя на самом краю сознания уже витает пока лишь зарождающаяся мысль о том, что все здесь слишком красиво. Слишком идеально.

Едва слышный шелест чьих-то легких шагов заставляет Северуса резко распахнуть глаза и замереть от осознания того, кто перед ним. Рыжие волосы развеваются на ветру, улыбка сияет недостающим на небосводе солнцем и глаза, глаза вновь светятся той яркой зеленью, что долгие годы преследовала его во снах. Умиротворяющее ощущение покоя тут же испаряется, сменившись вихрем ворвавшейся в сознание паники, а яркий свет несуществующего солнца словно приглушает чья-то невидимая рука. 

Голубая футболка с логотипом «Ведуний», та самая, что когда-то нравилась Северусу, приковывает взгляд и невольно переносит в те далекие времена, когда он еще умел быть счастливым. Образ, что жил в его голове все эти годы: пятнадцатилетняя девчонка, от одного взгляда на которую захватывает дух, у которой впереди вся жизнь. И словно он сам вмиг становится тем неуклюжим подростком в грязных подштанниках и с неизменной книгой по зельеварению под мышкой. Ему так хочется сделать шаг вперед, хочется подбежать и заключить ее в объятия, но что-то удерживает тело и сознание от опрометчивых поступков. Паника становится все сильнее, смешиваясь со страхом и явственным ощущением нереальности жившего в его голове образа. Слишком красивого. Слишком идеального.

Но вот она подходит ближе, и идеал словно рушится на глазах. Волосы совсем не такие яркие, как ему когда-то казалось, их темный оттенок граничит с каштановым. Взгляд теплый и мягкий, но в тоже время цепкий, словно оценивающий. Почему он этого не помнил? И улыбка, она слишком… Обычная? Это слово невидимым ножом кромсает что-то у него внутри, но оно – самое подходящее. Эта улыбка настоящая, искренняя, но не исключительная. И теперь приходит воспоминание о том, что он терпеть не мог эту футболку, а Лили одевала ее назло, только чтобы похохотать над его реакцией.

Она подходит все ближе, и от образа Лили из воспоминаний Северуса остается все меньше. Нет, это даже не Лили Эванс. Это Лили Поттер. Счастливая мать. Жена… В уголках ее глаз собрались едва заметные морщинки. Лицо более взрослое и словно видевшее слишком много, больше, чем хотелось бы. Это уже не девушка, это женщина. Почему Северус всю жизнь это игнорировал? Игнорировал тот факт, что и она тоже взрослела, менялась, тоже жила, переживала свои трудности и свои радости. Что она не осталась застывшей в своем пятнадцатилетнем образе. Но даже в юности она была совсем не такой, какой виделась в его снах, и Северусу становится страшно от того, насколько отчетливо он осознает это сейчас. Тогда почему?.. 

Было ли проще держать в своей голове образ идеальной Лили Эванс, притворяясь, что у нее не было недостатков? Можно легко продолжить обманывать себя даже сейчас, но теперь, когда все закончилось, это кажется таким бессмысленным. Способен ли он хотя бы после смерти быть достаточно храбрым для того, чтобы посмотреть своим демонам в глаза? Кажется, Северус должен это самому себе.

Ведь все эти невыносимо долгие годы было так просто делать вид, что все его поступки совершаются ради нее. Ради нее, а не ради себя. Проще не признавать, что на самом деле он – закостенелый эгоист, который боится взглянуть на себя в зеркало и увидеть там того, кто так давно сделал выбор не быть человеком, сделал шаг в ту сторону, где все казалось гораздо проще. И почти превратился в монстра. Почти. 

Любил ли он когда-нибудь Лили? Любил. Конечно же, любил. 

Сейчас Северус начинает вспоминать о том, как они спорили до хрипоты и ходили днями обиженные друг на друга. Как он терпеть не мог эту ее вечную независимость и неумение идти на уступки. Совсем, как у него самого. Почему он не вспоминал об этом все эти годы? В голове его жили лишь воспоминания о ее звонком, лучистом смехе. О ее улыбке. О ее зеленых глазах. О ее нежности и трогательности. О том, как приятно порой было осознавать, как она в нем нуждалась. Что за глупость? Лили Эванс никогда и ни в ком не нуждалась. Она была слишком сильной и слишком независимой для этого. Но Северус был ее другом, и она в любой момент была готова броситься на его защиту. И его это бесило. Ох, как же его это бесило… Быть зависимым от девчонки, понимать, что тебя защищает девчонка, даже если эта девчонка – Лили Эванс, было невыносимо. И он хотел доказать. Доказать себе, ей, чертову Джеймсу Поттеру, у которого было все, что он тоже на что-то способен. И поэтому, когда встал выбор – единственный друг или призрачная возможность обрести признание – он выбрал второе. И промахнулся. 

Любил ли он когда-нибудь Лили Эванс? Любил. Конечно же, любил. 

Северус неосознанно делает шаг назад, словно боясь, что если она подойдет еще ближе – весь его тщательно выстраиваемый мир окончательно рухнет. Только теперь приходит понимание, что любовь эта была лишь мимолетной влюбленностью, которую он вознес в ранг святыни собственными силами. Гораздо важнее то, что Лили была его другом. Единственным другом. Теперь Северус думает, почему единственным? Может, ему просто нравилось считать себя особенным, не таким, как все, исключительным? Поэтому он даже не пытался завести друзей и делал вид, что Лили – это единственный луч света в его полной разочарований жизни? А потом, спустя годы, он не мог признаться даже самому себе, что проиграл Джеймсу Поттеру. Не тогда, когда Лили выбрала Джеймса, это было неизбежно. Тогда, когда Джеймс пошел на войну сражаться за то, что было правильным, за то, во что он верил, а не за то, что могло сделать его Великим. Северус не мог признаться себе в том, что, заглянув внутрь себя, он увидит лишь чувство вины и угрызения совести, потому что предал единственного друга, что у него когда-либо был. Потому что он пошел вслед за монстром и сам едва не стал таким… Сколько людей страдали по вине Северуса? Об этом было страшно задумываться. Было страшно оставаться с собой наедине, поэтому он выбрал другой путь – путь мученика, который пытается что-то исправить. А на самом деле он был просто трусом. 

Трусом, когда не мог взглянуть в глаза Гарри Поттеру, и винил того за ошибки его отца. Трусом, когда не мог взглянуть в глаза Гарри Поттеру, потому что боялся, что оттуда на него взглянет Лили с немым упреком: «Ты предал меня, Северус. Ты предал всех нас. Как ты мог?» Трусом, потому что не мог признать – он делает все ради себя, ради собственной неутихающей совести. И прикрывался любовью к идеальной Лили, какой она никогда не была, чтобы иметь возможность сказать себе бессонной ночью: «Я и так делаю все, что могу. И делаю это ради нее. Ради любви к ней», – и успокоить свою совесть.

Любил ли он когда-нибудь Лили Поттер? Но как можно любить человека, которого никогда не знал?

Чем ближе Лили подходит, тем отчетливее Северус видит ее глаза. В них нет упрека или ненависти, нет того немого вопроса, что он так боялся увидеть. Когда она подходит совсем близко, он понимает, что улыбается. Как давно он улыбался? Чувство вины куда-то уходит, растворяется в тех ощущениях, что он так давно не испытывал. Нежность. Благодарность. Тепло. Пожалуй, любовь. Но любовь к другу, которого он вновь обрел. Когда ее улыбка окончательно перестает казаться ему единственным греющим душу солнцем в этом мире, на небосводе за его спиной медленно поднимается ярко осветивший их силуэты круг.

«Здравствуй, Сев…»